Группа врачей, написавших статью для февральского выпуска Journal of the American Medical Association, сообщила о том, что назначение психотропных средств дошкольникам «драматически увеличилось за период с 1991 по 1995 годы». В конце этого периода назначение риталина, прозака и других так называемых «психотропных лекарств» получали вдвое больше детей в возрасте от 2 до 4 лет, чем в начале. В своей передовице «Нью-Йорк Таймс» цитирует экспертов, назвавших эти данные «крайне удивительными». Они, однако, не более удивительны, чем открытие того факта, что лиса в курятнике из известной пословицы по-прежнему таскает цыплят.
В статье, опубликованной в январе 1957 года – на заре «новой психиатрической революции» – я заявил, что психиатрические препараты – это «химические смирительные рубахи», контролирующие, но не излечивающие людей, которых некоторые своекорыстно называют «пациентами».
В своей последней (майской) колонке я описал бушевавшую в XIX веке эпидемию психического заболевания под названием «мастурбационное безумие».
В этой статье я опишу современную эпидемию психического заболевания под названием «синдром дефицита внимания с гиперактивностью».
Чтобы оценить размах невежества, за счет которого существуют эти так называемые диагнозы, требуется внести ясность в отношении различий между понятиями «диагноз» и «заболевание».
Диагнозы – это не заболевания
Словарь Уэбстер определяет диагноз как «искусство определения заболевания исходя их его признаков и симптомов». Согласно Оксфордскому словарю английского языка, диагноз – это «установление природы болезненного состояния, а также [формально изложенное] мнение, вытекающее из такого исследования».
Понятие «диагноз» зависит от понятия «заболевание». Диагноз – это название болезни, точно так же как violet [фиалка – прим. перев.] – название цветка. Например, слово «диабет» обозначает разновидность ненормального метаболизма глюкозы. Заболевание как патология тела – заболевание в буквальном смысле – это ненормальный обмен веществ, а диагноз – «диабет» - его название. Телесную патологию диагностируют, обнаруживая отклонения (поражения) в телах или частях тел. Болезнь как патология тела может быть бессимптомной, и изменение нозологии (классификации заболеваний) может изменить название, но не реальность телесной патологии как заболевания. Если упустить из виду, что болезни – это природные явления, а диагнозы – это артефакты, созданные людьми, мы утратим возможность понимать использование понятия «диагноз» и злоупотребление им.
Манипулировать вещами трудно, порой невозможно. Манипулировать названиями легко, и мы делаем это постоянно. Violet может быть названием цветка, обозначением цвета [фиолетовый- прим. перев.] , женским именем или названием улицы. Сходным образом, термин, напоминающий заболевание, может быть обозначением телесного недомогания, неполадки в автомобиле, сбоя в компьютере, экономической системе или поведении отдельного человека или группы людей. Мы не можем различать буквальный и переносные смыслы слова «болезнь», если не установим его основное значение, согласимся с тем, что оно является буквальным, а все остальные его применения будем считать переносными значениями или "фигурами речи".
В соответствии с традиционной медицинской практикой, я рассматриваю в качестве основного значения слова «болезнь» телесное повреждение, понимаемое так, что это включает не только структурное повреждение, но и отклонения от нормальной физиологии, такие как повышенное кровяное давление или пониженное содержание красных кровяных клеток. Если применять это определение, то слово «диагноз», используемое буквально, относится к болезни и называет ее. А используемое в переносном смысле – относится к не-болезни и называет не-болезнь.
Определяя диагноз как мнение, Оксфордский словарь признает, что слово «диагноз» описывает суждение. Как правило, процесс диагностирования болезни начинается с самого пациента. Ему больно, его лихорадит или он испытывает сильную усталость, и он решает, что заболел. Если он жалуется на тело, то его жалоба в медицинском смысле представляет собой симптом, - медицинский термин, указывающий на то, что переживания пациента являются проявлениями болезни. Следует помнить, что симптом может указывать на присутствие действительного заболевания, а может и не указывать. Является ли симптом проявлением болезни, зависит от того, подтверждают ли это объективные данные, например, основанные на лабораторных анализах или исследовании образца ткани полученного с помощью биопсии. В отличие от так называемого «клинического диагноза», «патологический диагноз» целиком основывается на объективных – исторических, морфологических, химических, серологических, радиологических и других физико-химических данных. Исторически, научная медицина, в отличие от клинической медицины, опиралась на посмертное исследование тела. В современной медицине она все больше опирается на прижизненные научные исследования ненормального функционирования тела.
Диагностика заболевания: Cui Bono?
В отличие от заболеваний тела, психические заболевания диагностируют, обнаруживая у людей нежелательное поведение или приписывая им таковое. Телесные заболевания, например, рак или диабет, обнаруживают в теле. Психические болезни — например, клептоманию или шизофрению — в социальном контексте. Диагноз психического заболевания подтверждает его собственный статус болезни. Болезнь как психопатология не может быть бессимптомной, и изменение нозологии способно превратить болезнь в не-болезнь и наоборот (например, гомосексуализм — в гражданское право, а курение — в "злоупотребление веществом "табак"). Психические заболевания — это диагнозы, а не болезни. Соответственно, психиатрические диагнозы (каким бы образом они ни были созданы) — это психические болезни по определению (или «расстройства», если прибегнуть к излюбленной словесной уловке профессионалов психиатрического здравоохранения). Чтобы понять скорее тактическое, чем описательное, употребление таких слов как «больной» и «пациент», нам следует, вслед за Цицероном, задаться вопросом Cui Bono? (Кому выгодно?).
Важность постановки (прежде всего — перед самим собой) этого вопроса Цицерон объяснял следующим образом: «Рассматривая дело, [знаменитый судья Луций Кассий] неизменно задавался вопросом: кто извлек из этого выгоду? Людская природа такова, что никто не пойдет на преступление, не надеясь что-то на этом приобрести». Mutatis Mutandis, [Внеся необходимые изменения (лат.) - прим. перев. ] никто не заявит, что он или кто-то другой болен, не имея надежды на какую-то пользу [от такого заявления]. Блага, которые индивид получает от такого утверждения, варьируются от получения медицинской помощи самому себе до оправдания принудительного контроля над Другим за счет того, что принуждение определяют как «помощь». Вот свидетельства этому.
Болезнь мастурбации поражала главным образом детей. Точно также — болезнь гиперактивности.
Заболевание мастурбацией причиняло страдания родителям, учителям, и другим взрослым, но не тем, кого назначили в пациенты.
Заболевание гиперактивностью причиняет страдание и не причиняет страданий тем же самым группам людей соответственно.
Заболевание мастурбацией лечили с помощью механических ограничений, насильно накладываемых на тела детей.
Заболевание гиперактивностью лечат с помощью химических ограничений, принудительно вводимых в организм ребенка.
Болезнь мастурбации была излюбленным диагнозом врачей и родителей, имевших место с проблемными детьми в XIX веке.
Расстройство дефицита внимания с гиперактивностью — любимый диагноз врачей и родителей, имеющих место с проблемными детьми сегодня.
Как я подчеркивал, верование в мастурбационное безумие отнюдь не было невинной ошибкой. Не является ею и вера в СДВГ. Каждое из этих верований — проявление беспокойства взрослых по поводу определенной деятельности детского периода и их усилий поставить под контроль эти действия или искоренить их, дабы восстановить свой комфорт, а также стремления медицинской профессии диагностировать тревожащие виды детского поведения, оправдывая тем самым усмирение детей с помощью препаратов, объявленных терапевтическими.
В прежние времена шарлатаны предлагали поддельные лекарства для настоящих заболеваний. Сегодня они предлагают действительные лечебные меры для поддельных болезней.
Впервые опубликовано:
Szasz T., Chemical Straightjackets for Children. Ideas on Liberty, 50: 38-39 (July), 2000
В русском переводе опубликовано с любезного разрешения доктора Томаса Саса
В статье, опубликованной в январе 1957 года – на заре «новой психиатрической революции» – я заявил, что психиатрические препараты – это «химические смирительные рубахи», контролирующие, но не излечивающие людей, которых некоторые своекорыстно называют «пациентами».
В своей последней (майской) колонке я описал бушевавшую в XIX веке эпидемию психического заболевания под названием «мастурбационное безумие».
В этой статье я опишу современную эпидемию психического заболевания под названием «синдром дефицита внимания с гиперактивностью».
Чтобы оценить размах невежества, за счет которого существуют эти так называемые диагнозы, требуется внести ясность в отношении различий между понятиями «диагноз» и «заболевание».
Диагнозы – это не заболевания
Словарь Уэбстер определяет диагноз как «искусство определения заболевания исходя их его признаков и симптомов». Согласно Оксфордскому словарю английского языка, диагноз – это «установление природы болезненного состояния, а также [формально изложенное] мнение, вытекающее из такого исследования».
Понятие «диагноз» зависит от понятия «заболевание». Диагноз – это название болезни, точно так же как violet [фиалка – прим. перев.] – название цветка. Например, слово «диабет» обозначает разновидность ненормального метаболизма глюкозы. Заболевание как патология тела – заболевание в буквальном смысле – это ненормальный обмен веществ, а диагноз – «диабет» - его название. Телесную патологию диагностируют, обнаруживая отклонения (поражения) в телах или частях тел. Болезнь как патология тела может быть бессимптомной, и изменение нозологии (классификации заболеваний) может изменить название, но не реальность телесной патологии как заболевания. Если упустить из виду, что болезни – это природные явления, а диагнозы – это артефакты, созданные людьми, мы утратим возможность понимать использование понятия «диагноз» и злоупотребление им.
Манипулировать вещами трудно, порой невозможно. Манипулировать названиями легко, и мы делаем это постоянно. Violet может быть названием цветка, обозначением цвета [фиолетовый- прим. перев.] , женским именем или названием улицы. Сходным образом, термин, напоминающий заболевание, может быть обозначением телесного недомогания, неполадки в автомобиле, сбоя в компьютере, экономической системе или поведении отдельного человека или группы людей. Мы не можем различать буквальный и переносные смыслы слова «болезнь», если не установим его основное значение, согласимся с тем, что оно является буквальным, а все остальные его применения будем считать переносными значениями или "фигурами речи".
В соответствии с традиционной медицинской практикой, я рассматриваю в качестве основного значения слова «болезнь» телесное повреждение, понимаемое так, что это включает не только структурное повреждение, но и отклонения от нормальной физиологии, такие как повышенное кровяное давление или пониженное содержание красных кровяных клеток. Если применять это определение, то слово «диагноз», используемое буквально, относится к болезни и называет ее. А используемое в переносном смысле – относится к не-болезни и называет не-болезнь.
Определяя диагноз как мнение, Оксфордский словарь признает, что слово «диагноз» описывает суждение. Как правило, процесс диагностирования болезни начинается с самого пациента. Ему больно, его лихорадит или он испытывает сильную усталость, и он решает, что заболел. Если он жалуется на тело, то его жалоба в медицинском смысле представляет собой симптом, - медицинский термин, указывающий на то, что переживания пациента являются проявлениями болезни. Следует помнить, что симптом может указывать на присутствие действительного заболевания, а может и не указывать. Является ли симптом проявлением болезни, зависит от того, подтверждают ли это объективные данные, например, основанные на лабораторных анализах или исследовании образца ткани полученного с помощью биопсии. В отличие от так называемого «клинического диагноза», «патологический диагноз» целиком основывается на объективных – исторических, морфологических, химических, серологических, радиологических и других физико-химических данных. Исторически, научная медицина, в отличие от клинической медицины, опиралась на посмертное исследование тела. В современной медицине она все больше опирается на прижизненные научные исследования ненормального функционирования тела.
Диагностика заболевания: Cui Bono?
В отличие от заболеваний тела, психические заболевания диагностируют, обнаруживая у людей нежелательное поведение или приписывая им таковое. Телесные заболевания, например, рак или диабет, обнаруживают в теле. Психические болезни — например, клептоманию или шизофрению — в социальном контексте. Диагноз психического заболевания подтверждает его собственный статус болезни. Болезнь как психопатология не может быть бессимптомной, и изменение нозологии способно превратить болезнь в не-болезнь и наоборот (например, гомосексуализм — в гражданское право, а курение — в "злоупотребление веществом "табак"). Психические заболевания — это диагнозы, а не болезни. Соответственно, психиатрические диагнозы (каким бы образом они ни были созданы) — это психические болезни по определению (или «расстройства», если прибегнуть к излюбленной словесной уловке профессионалов психиатрического здравоохранения). Чтобы понять скорее тактическое, чем описательное, употребление таких слов как «больной» и «пациент», нам следует, вслед за Цицероном, задаться вопросом Cui Bono? (Кому выгодно?).
Важность постановки (прежде всего — перед самим собой) этого вопроса Цицерон объяснял следующим образом: «Рассматривая дело, [знаменитый судья Луций Кассий] неизменно задавался вопросом: кто извлек из этого выгоду? Людская природа такова, что никто не пойдет на преступление, не надеясь что-то на этом приобрести». Mutatis Mutandis, [Внеся необходимые изменения (лат.) - прим. перев. ] никто не заявит, что он или кто-то другой болен, не имея надежды на какую-то пользу [от такого заявления]. Блага, которые индивид получает от такого утверждения, варьируются от получения медицинской помощи самому себе до оправдания принудительного контроля над Другим за счет того, что принуждение определяют как «помощь». Вот свидетельства этому.
Болезнь мастурбации поражала главным образом детей. Точно также — болезнь гиперактивности.
Заболевание мастурбацией причиняло страдания родителям, учителям, и другим взрослым, но не тем, кого назначили в пациенты.
Заболевание гиперактивностью причиняет страдание и не причиняет страданий тем же самым группам людей соответственно.
Заболевание мастурбацией лечили с помощью механических ограничений, насильно накладываемых на тела детей.
Заболевание гиперактивностью лечат с помощью химических ограничений, принудительно вводимых в организм ребенка.
Болезнь мастурбации была излюбленным диагнозом врачей и родителей, имевших место с проблемными детьми в XIX веке.
Расстройство дефицита внимания с гиперактивностью — любимый диагноз врачей и родителей, имеющих место с проблемными детьми сегодня.
Как я подчеркивал, верование в мастурбационное безумие отнюдь не было невинной ошибкой. Не является ею и вера в СДВГ. Каждое из этих верований — проявление беспокойства взрослых по поводу определенной деятельности детского периода и их усилий поставить под контроль эти действия или искоренить их, дабы восстановить свой комфорт, а также стремления медицинской профессии диагностировать тревожащие виды детского поведения, оправдывая тем самым усмирение детей с помощью препаратов, объявленных терапевтическими.
В прежние времена шарлатаны предлагали поддельные лекарства для настоящих заболеваний. Сегодня они предлагают действительные лечебные меры для поддельных болезней.
Впервые опубликовано:
Szasz T., Chemical Straightjackets for Children. Ideas on Liberty, 50: 38-39 (July), 2000
В русском переводе опубликовано с любезного разрешения доктора Томаса Саса
Комментариев нет:
Отправить комментарий