Впервые опубликовано в
The Freeman, March 2011 • Volume: 61 • Issue: 2 •
“Принуждение — это субъективный ответ на определенное вмешательство. Оно считается достойной сожаления, но необходимой частью заботы о людях с психиатрическими заболеваниями”.
Это определение санкционированного государством принудительного контроля невиновных людей, именуемых психически больными, со стороны людей, именуемых психиатрами, предложено Джилсом Ньютон-Хоузом (Giles Newton-Howes), заслуженным старшим преподавателем Департамента психологической медицины в лондонском Империал-колледже, а также консультирующим психиатром Совета по здравоохранению района Хокс Бэй в Напиере, Новая Зеландия, в передовой статье июньского выпуска за 2010 год журнала «The Psychiatrist», издаваемого Королевским колледжем психиатров Великобритании
В современном английском языке слово «принуждение» имеет ясное и непротиворечивое значение. Словарь «Мерриэм-Уэбстер» определяет его как «акт, процесс или власть принуждать;... <обязательство, полученное под принуждением, не является действительным> . . . синонимы: выкручивание рук, давление, понуждение, сила... . . .; близкие антонимы: согласие, одобрение, позволение.” Очевидно, что принуждение не является «субъективным ответом» притесняемого индивида; это объективное, поддающееся наблюдению действие со стороны притеснителя.
Согласно авторитетному Юридическому словарю Блэка (Black’s Law Dictionary), отношения между психиатром в больнице и пациентом очевидно представляют собой принуждение: «ПРИНУЖДЕНИЕ. Понуждение; ограничение; побуждение применением силы».
Современные, просвещенные нейронауками практические психиатры, хвастают своей любовью к власти, которой они наделены в отношении своих пленников.
В своей книге «Weekends at Bellevue», Джули Холлэнд (Julie Holland) поясняет:
Почему я так привязана к этой группе пациентов? Безумие меня всегда завораживало. ... И теперь я — врач, ответственный за приемный покой в больнице Беллевю . . . я руковожу двумя пятнадцатичасовыми ночными сменами в субботу и воскресенье. Меня называют «врач по выходным». Для меня это просто психиатрический рок-н-ролл, мой концерт в субботу вечером... [полиция доставляет заключенного, который проходит детоксикацию после метадона] Я захожу внутрь поговорить с Нэнси [медсестрой]. Коп хочет решить вопрос. Заключенный хочет метадона. Похоже, нам следует извлечь из ситуации то, что возможно. Мы решаем сделать нечто такое, что нарушит абсолютно все правила. Больше я не поступала так ни до, ни после: я говорю пациенту, что мы сделаем ему инъекцию метадона, и ввожу торазин (аминазин — прим. перев.) Иногда цель оправдывает средства немедленно. Он затихает, полицейский счастлив, они уезжают, а мы можем продолжать ночное дежурство.
Разумеется, санкционированный государством принудительный контроль группы невиновных людей со стороны другой группы, которая уполномочена их контролировать, стар как мир. Прототип такого контроля мы называем «рабство». Опираясь на религиозные и философские авторитеты, сторонники таких систем институционального господства и подчинения всегда ощущали моральное превосходство по отношению к тем, кто отвергал их доводы и выступал против их власти. Сегодня система, основанная на тех же самых вековых оправданиях, называется «психиатрия». Я называю ее «психиатрическое рабство».
“Если не считать рабство злом, - сказал Авраам Линкольн, - то зла вообще нет. Я не могу вспомнить, чтобы когда-либо думал или чувствовал иначе». Рабство — это зло потому, что оно наделяет одну группу людей властью лишать другую группу людей свободы на основании того, кто они такие, а не того, что они делают. Когда я рос в послевоенной Венгрии, после Первой мировой войны, о Линкольне мне было известно очень немногое. Однако интуитивно я понимал, что если господство со стороны психиатра над душевнобольным не является злом — то зла нет вообще. Я не помню, чтобы когда-либо чувствовал или думал иначе.
Зло. Однако, необходимое.
Спустя несколько десятилетий я узнал больше о сложных, запутанных и противоречащих друг другу воззрениях Линкольна на рабство, а также о непоследовательной страстной приверженности либералов принципу личного самоопределения как опоры индивидуальной свободы ― и их склонности отводить взор от психиатрического рабства ― как неотъемлемой части общественно-политического устройства современных западных обществ.
В 1999 году в редакционной статье в «British Medical Journal» было размещено следующее предупреждение: “Возрастающее на них [психиатров] давление с требованием предоставить обществу защиту, пожалуй, было неизбежно, учитывая усиление биопсихомедицинской парадигмы в качестве объяснений тяготам существования в современном западном обществе. Психиатры сыграли свою роль в том, чтобы стяжать власть объяснять, классифицировать, управлять и делать прогнозы в таких ситуациях, когда недвусмысленно определенное заболевание (вероятно, единственное четкое обоснование для этого) отсутствовало.”
Такие предупреждения не остановили психиатров от бесстыдных заявлений о природе психиатрии как действительной отрасли медицины. В редакционной статье в сентябрьском выпуске «Current Psychiatry» за 2010 год, озаглавленной “Интегрируя психиатрию с другими медицинскими специальностями», психиатр Генри Насралла, профессор психиатрии в университете колледжа медицины Цинциннати, (моей альма- матер), пишет следующее: “Будучи специальностью, имеющей дело с расстройствами мозга, психиатрия сегодня куда теснее связана с другими медицинскими и хирургическими специальностями, чем в прошлом. Психиатрия больше не рассматривается как «иная» дисциплина. . . .” Где возмущение этой бесстыдной ложью? Его нет.
Забытые нарушения прав человека
Попрание прав человека рабством, колониальной системой, инквизицией, национал-социализмом и коммунизмом хорошо задокументированы. Случайные сообщения о нарушениях прав человека психиатрией изобилуют на страницах газет и журналов. Их быстро забывают, как отдельные «злоупотребления», исключение из правила. Более 50 лет назад я поставил себе задачу — не дать профессии и обществу забыть о том, что психиатрия — притеснение пациента психиатром, сегодня оправдываемое освобождением пациента от заболевания, которое лишает его свободы и ответственности — принадлежит к тому же самому пантеону притеснений, что и рабство, колониализм, инквизиция, национал-социализм, интернационал-социализм (коммунизм), и те институты принудительного улучшения человечества, которые еще не изобретены.
Шестьдесят лет тому назад, когда я был молод, роль «принудительного спасителя», присущая психиатру, вызывала у него обеспокоенность. Сейчас, когда я стар, он гордится ею. Вот, на мой взгляд, общий итог «прогресса», достигнутого современной, «научной психиатрией». Согласно устрашающему трюизму, история учит нас тому, что она ничему нас не учит. “Защищаться от коррупции и тирании нужно до того, как она завладела нами. Лучше не пускать волка в овчарню, чем рассчитывать на то, что удастся выдрать ему зубы и когти после того, как он туда залез”. - утверждал Томас Джефферсон в 1782 году
Но этот волк никуда не лезет. Он неотъемлем от природы человека, и его нам нужно изгонять из наших собственных душ, раз за разом.
В русском переводе опубликовано с любезного разрешения доктора Томаса Саса
The Freeman, March 2011 • Volume: 61 • Issue: 2 •
“Принуждение — это субъективный ответ на определенное вмешательство. Оно считается достойной сожаления, но необходимой частью заботы о людях с психиатрическими заболеваниями”.
Это определение санкционированного государством принудительного контроля невиновных людей, именуемых психически больными, со стороны людей, именуемых психиатрами, предложено Джилсом Ньютон-Хоузом (Giles Newton-Howes), заслуженным старшим преподавателем Департамента психологической медицины в лондонском Империал-колледже, а также консультирующим психиатром Совета по здравоохранению района Хокс Бэй в Напиере, Новая Зеландия, в передовой статье июньского выпуска за 2010 год журнала «The Psychiatrist», издаваемого Королевским колледжем психиатров Великобритании
В современном английском языке слово «принуждение» имеет ясное и непротиворечивое значение. Словарь «Мерриэм-Уэбстер» определяет его как «акт, процесс или власть принуждать;... <обязательство, полученное под принуждением, не является действительным> . . . синонимы: выкручивание рук, давление, понуждение, сила... . . .; близкие антонимы: согласие, одобрение, позволение.” Очевидно, что принуждение не является «субъективным ответом» притесняемого индивида; это объективное, поддающееся наблюдению действие со стороны притеснителя.
Согласно авторитетному Юридическому словарю Блэка (Black’s Law Dictionary), отношения между психиатром в больнице и пациентом очевидно представляют собой принуждение: «ПРИНУЖДЕНИЕ. Понуждение; ограничение; побуждение применением силы».
Современные, просвещенные нейронауками практические психиатры, хвастают своей любовью к власти, которой они наделены в отношении своих пленников.
В своей книге «Weekends at Bellevue», Джули Холлэнд (Julie Holland) поясняет:
Почему я так привязана к этой группе пациентов? Безумие меня всегда завораживало. ... И теперь я — врач, ответственный за приемный покой в больнице Беллевю . . . я руковожу двумя пятнадцатичасовыми ночными сменами в субботу и воскресенье. Меня называют «врач по выходным». Для меня это просто психиатрический рок-н-ролл, мой концерт в субботу вечером... [полиция доставляет заключенного, который проходит детоксикацию после метадона] Я захожу внутрь поговорить с Нэнси [медсестрой]. Коп хочет решить вопрос. Заключенный хочет метадона. Похоже, нам следует извлечь из ситуации то, что возможно. Мы решаем сделать нечто такое, что нарушит абсолютно все правила. Больше я не поступала так ни до, ни после: я говорю пациенту, что мы сделаем ему инъекцию метадона, и ввожу торазин (аминазин — прим. перев.) Иногда цель оправдывает средства немедленно. Он затихает, полицейский счастлив, они уезжают, а мы можем продолжать ночное дежурство.
Разумеется, санкционированный государством принудительный контроль группы невиновных людей со стороны другой группы, которая уполномочена их контролировать, стар как мир. Прототип такого контроля мы называем «рабство». Опираясь на религиозные и философские авторитеты, сторонники таких систем институционального господства и подчинения всегда ощущали моральное превосходство по отношению к тем, кто отвергал их доводы и выступал против их власти. Сегодня система, основанная на тех же самых вековых оправданиях, называется «психиатрия». Я называю ее «психиатрическое рабство».
“Если не считать рабство злом, - сказал Авраам Линкольн, - то зла вообще нет. Я не могу вспомнить, чтобы когда-либо думал или чувствовал иначе». Рабство — это зло потому, что оно наделяет одну группу людей властью лишать другую группу людей свободы на основании того, кто они такие, а не того, что они делают. Когда я рос в послевоенной Венгрии, после Первой мировой войны, о Линкольне мне было известно очень немногое. Однако интуитивно я понимал, что если господство со стороны психиатра над душевнобольным не является злом — то зла нет вообще. Я не помню, чтобы когда-либо чувствовал или думал иначе.
Зло. Однако, необходимое.
Спустя несколько десятилетий я узнал больше о сложных, запутанных и противоречащих друг другу воззрениях Линкольна на рабство, а также о непоследовательной страстной приверженности либералов принципу личного самоопределения как опоры индивидуальной свободы ― и их склонности отводить взор от психиатрического рабства ― как неотъемлемой части общественно-политического устройства современных западных обществ.
В 1999 году в редакционной статье в «British Medical Journal» было размещено следующее предупреждение: “Возрастающее на них [психиатров] давление с требованием предоставить обществу защиту, пожалуй, было неизбежно, учитывая усиление биопсихомедицинской парадигмы в качестве объяснений тяготам существования в современном западном обществе. Психиатры сыграли свою роль в том, чтобы стяжать власть объяснять, классифицировать, управлять и делать прогнозы в таких ситуациях, когда недвусмысленно определенное заболевание (вероятно, единственное четкое обоснование для этого) отсутствовало.”
Такие предупреждения не остановили психиатров от бесстыдных заявлений о природе психиатрии как действительной отрасли медицины. В редакционной статье в сентябрьском выпуске «Current Psychiatry» за 2010 год, озаглавленной “Интегрируя психиатрию с другими медицинскими специальностями», психиатр Генри Насралла, профессор психиатрии в университете колледжа медицины Цинциннати, (моей альма- матер), пишет следующее: “Будучи специальностью, имеющей дело с расстройствами мозга, психиатрия сегодня куда теснее связана с другими медицинскими и хирургическими специальностями, чем в прошлом. Психиатрия больше не рассматривается как «иная» дисциплина. . . .” Где возмущение этой бесстыдной ложью? Его нет.
Забытые нарушения прав человека
Попрание прав человека рабством, колониальной системой, инквизицией, национал-социализмом и коммунизмом хорошо задокументированы. Случайные сообщения о нарушениях прав человека психиатрией изобилуют на страницах газет и журналов. Их быстро забывают, как отдельные «злоупотребления», исключение из правила. Более 50 лет назад я поставил себе задачу — не дать профессии и обществу забыть о том, что психиатрия — притеснение пациента психиатром, сегодня оправдываемое освобождением пациента от заболевания, которое лишает его свободы и ответственности — принадлежит к тому же самому пантеону притеснений, что и рабство, колониализм, инквизиция, национал-социализм, интернационал-социализм (коммунизм), и те институты принудительного улучшения человечества, которые еще не изобретены.
Шестьдесят лет тому назад, когда я был молод, роль «принудительного спасителя», присущая психиатру, вызывала у него обеспокоенность. Сейчас, когда я стар, он гордится ею. Вот, на мой взгляд, общий итог «прогресса», достигнутого современной, «научной психиатрией». Согласно устрашающему трюизму, история учит нас тому, что она ничему нас не учит. “Защищаться от коррупции и тирании нужно до того, как она завладела нами. Лучше не пускать волка в овчарню, чем рассчитывать на то, что удастся выдрать ему зубы и когти после того, как он туда залез”. - утверждал Томас Джефферсон в 1782 году
Но этот волк никуда не лезет. Он неотъемлем от природы человека, и его нам нужно изгонять из наших собственных душ, раз за разом.
В русском переводе опубликовано с любезного разрешения доктора Томаса Саса
Комментариев нет:
Отправить комментарий